Резник Юрий Михайлович

Эльна Александровна Орлова ворвалась в мою жизнь внезапно в самом начале 1990-х годов. Впрочем, ей была свойственна энергичность и напористость во всем, что она делала. Её неистовая натура постоянно требовала новых научных проектов, изданий, встреч с коллегами. Она «бурлила» идеями, фонтанировала гипотезами и с готовностью делилась ими с окружающими людьми. Для этого ей нужны были как подготовленные слушатели (коллеги), так и представители подрастающего поколения (студенты и аспиранты). И те, и другие навсегда запомнят её исследовательский дар и необычайную увлеченность проблемой. Трудно себе представить судьбу отечественной культурологии и социальной (культурной) антропологии без этой яркой и талантливой личности.

Эльна Александровна Орлова принадлежит к тому поколению ученых, которое пережило времена идеологических запретов и смогло сохранить верность научным идеалам, а также приверженность истине. Уже в постсоветский период Э.А. Орлова создает целое научное направление, явившееся результатом синтеза социологии культуры и культурной (социальной) антропологии. Она является автором ряда фундаментальных монографий, популярных учебников, а также многих научных статей, которые вошли в анналы науки о культуре как в России, так и за рубежом.

С точки зрения анализа социокультурных типов, Эльна Александровна выступает для меня в нескольких ипостасях: творец, претендующий на собственную научную школу; автор оригинальных текстов, отстаивающий свою научную аутентичность; лидер движения за продвижение научно-образовательных программ по социальной и культурной антропологии; публичная личность, обладающая собственной аудиторией (студенты, читатели, коллеги); настоящий профессионал, требовательный к себе и другим исследователям; наконец, «человек мира», открытый новым идейно-теоретическим достижениям и неустанно преодолевающий этнокультурные границы научного мировоззрения.

Предпосылки анализа

О подходе. Для анализа жизненного и научного пути Эльны Александровны Орловой я буду использовать анализ социокультурных различий, разработанный мной в ряде работ (см. примечание 1)

Согласно методу анализа социокультурных различий можно утверждать, что:

– люди руководствуются в ходе своего жизненного выбора критериями различения, чтобы получить различия, необходимые им для успешного ориентирования в мире;

– различения – это своего рода опознавательные механизмы, встроенные в систему ориентирования человека в мире;

– различие есть результат различения – процедуры осуществления выбора альтернатив в мире его жизни;

– метафизические различия устанавливают общие бытийные рамки (ориентиры существования человека, исходя из предпочтительной для него парадигмы бытия (развитие или становление);

– социокультурные различия – это различия, обусловленные, прежде всего, разным отношением людей к данной культуре (идентичностью) и возникающие в проблемных ситуациях как ориентиры в их повседневной деятельности.

Если метафизические ориентации определяют общую направленность жизни человека на долговременную перспективу и непосредственно связаны со стратегиями жизни, то социокультурные различия определяют выбор человека в конкретных жизненных ситуациях. Последние подразделяются мной по следующим основаниям:

1) по отношению к культуре («хранители», «демиурги» или «творцы» и «корректировщики»);

2) в зависимости от степени дистанцированности от «центра» культуры («провинциалы» и «принципалы»);

3) по форме социального участия («исполнители» или «авторы»);

4) по степени открытости жизни («обычные» и публичные люди);

5) по уровню компетенции (дилетанты, профессионалы и мастера);

6) по степени привязанности к месту (местоблюстители и космополиты).

При этом человек в процессе осуществления жизненного выбора руководствуется разными смыслами жизни и соответствующими им способами построения будущего (стратегиями жизни – благополучие, успех или самореализация). Но затем он устанавливает различия как среднесрочные ориентиры своей жизни.

К обобщенному портрету Э.А. Орловой. Что касается жизненного пути Эльны Александровны, то можно с некоторой долей условности утверждать, что для неё характерна комплексная стратегия жизни – успех и творческая самореализация. Она воспринимала свою жизнь достаточно широко и объемно. Её жизненный мир состоял из мира высокого искусства, интеллектуального общения с людьми и решения профессиональных (научных) проблем. «В определенные периоды полная погруженность в решение профессиональной проблемы представлялась единственно возможным способом существования, и любое отвлекающее событие, даже самое интересное, воспринимается как помеха. Однако бывает, что успешная работа оказывается невозможной без широкого круга контактов со знакомыми, без обращения к другим областям науки, к разным произведениям искусства, без длительных прогулок по городу. Скорее всего, мой жизненный мир многомерен, подвижен и внутренне изменчив во времени» [1, 300].

Эльна Александровна была реалистом. Она не гналась за мечтой, предпочитая ей частные проекты, большинство из которых ей удалось довести до конца. «Мне кажется, что обзавестись Большой Мечтой – это значит обречь себя на беспроигрышное разочарование. При её реализации чаще всего оказывается, что затраченные усилия непропорционально велики по сравнению с результатом. Если же она не осуществляется, остается обида на судьбу» [1, 299]. Поэтому в качестве жизненной максимы Эльна Александровна использовала принцип «делай, что можешь, и будь, что будет», который часто приписывают Марку Аврелию.

У Э.А. Орловой был свой идеал социального ученого, которому она сама в полной мере соответствовала. Вот лишь некоторые его черты: это – видящий проблему в обществе, в культуре или социально-научном познании и фантазирующий по поводу ее решения; это – теоретик спекулятивного уровня, который пытается логически построить ответ; это – эмпирик, который пытается проверить фантазии первого или схемы второго на уровне феноменальной реальности; это – эрудит, который специализируется на обзорах всего того, что написано в прошлом и настоящем вокруг проблемы; это критик, подвергающий сомнению все, что делают остальные; это исполнитель, который четко работает по установленным правилам сбора и обработки материалов; это – популяризатор, который доводит научное знание до общественности; это – «социальный инженер», доводящий теоретическое знание до технологического уровня; это – исполнитель социокультурных проектов; наконец, это – ученики и последователи носителей этих функциональных ролей» [1, 302]. При этом все эти роли она считала одинаково важными, хотя своё предпочтение отдавала ученому, погруженному в работу над нерешенными проблемами. Главное в нём – профессиональная честность и гражданская ответственность. Именно такой мы, её друзья и коллеги, запомним навсегда.

Социокультурные лики Эльны Орловой. «Творец» и проектировщик. Э.А. Орлова удивительным образом впитала в себя культуру модерна, при котором главной фигурой, на мой взгляд, выступает «демиург», свободная и креативная личность, и позднемодерновую культуру, в которой актуализируется позиция «проектировщика». А еще она увлекалась идеями постмодернизма. Ей удалось совместить в своём жизненном мире такие ценности, как «свобода», «рынок», «демократия» и т.п.), с одной стороны, и трепетное отношение к добротной классике и традициям, с другой. Это проявилось в выборе не только научных текстов, но и произведений художественной литературы. В её личной библиотеке оказалась прекрасная подборка книг.

Быть творцом для Эльны Александровне было также естественно, как и дышать. Она непрерывно «фонтанировала» идеями и «извергала вулканы» смысла.

Кроме того, ей удавалось слету подхватывать любую новую идею и превращать в свою, развивая и дополняя её содержание. Вот почему ей так легко давались новые темы и проблемы. С тем же успехом она могла развить чужой исследовательский замысел, наполнив его собственным оригинальным смыслом. Несмотря на то, что она с легкостью делилась своими идеями с коллегами и учениками, никто не мог воспроизвести её текст. Для этого, как минимум, нужно было обладать талантом Эльны Орловой.

Её предпочтения в науке складывались десятилетиями. Свою же идейную позицию она сформулировала предельно четко: «Из философских направлений мне ближе всего феноменология – в принципе, во всех ее вариациях, в особенности в том виде, в каком она появилась в период постмодерна. С этих позиций мне интересно изучать то, что можно назвать социокультурной реальностью, которую я понимаю следующим образом. Человечество как вид, отличный от других видов, по природе своей, как и они, социально, т.е. люди выживают только во взаимодействии с себе подобными видами. Но будучи отделенными, отграниченными от других видов, человечество обустраивает свою “экологическую нишу”, которая составлена из природных и искусственных образований. Ее строение обусловлено видовыми, антропологическими универсалиями, которые можно рассматривать как врожденные механизмы трансформации внешних значимых для людей проявлений окружения в ареале их жизненного мира, который и можно назвать социокультурной реальностью. Она порождается, поддерживается, меняется и разрушается самими людьми и человек живет в этой своей ограниченной, преобразованной реальности, а не в Космосе, не в Мире, не в Природе.

Люди живут в мире феноменов, а не в независимых от них “вещах” или “объектах”, как таковых; этот мир сконструирован (в смысле выстроен) ими, а не дан априорно как нечто природное. Вот вкратце та исходная позиция, которую я разделяю, а направление изучения социокультурной реальности, которое мне наиболее близко, я называю конструктивной феноменологией, имея в виду поиск ответа на вопрос, как, на каких основаниях люди конструируют свою реальность» [1, 301].

Конечно, с такой интерпретацией феноменологии наши коллеги могут не согласиться. Но Эльна Александровна редко считалась с устоявшимися представлениями. В её понимании социокультурной реальности преобладает больше конструктивизм (или конструкционизм), чем феноменология. К тому же я не знаком с постмодернистской феноменологией. Сомневаюсь вообще, что она существует, хотя публикации на тему «Постфеноменология» мне уже встречались.

У Эльны Александровны был еще один дар. Она – человек проектной культуры. Её пристрастие к новым научным проектам многим известно. Она вынашивала их долго, тщательно отбирая материал и чеканя формулировки. Со временем появлялся черновой текст, который мог служить основой для будущей книги. Эльна Александровна называла его проблемным месивом и могла часами вдохновенно рассказывать о нем своим друзьям и коллегам. Те, кто участвовал в этих обсуждениях, мог наблюдать за тем, как на их глазах рождалась новая концепция. Я не раз был свидетелем такого чудесного превращения идеи в концепцию, а последней – в монографию или учебник.

Мне очень не хватает способности Эльны Александровны превращать любую мысль в развернутый исследовательский проект, который затем воплощался бы в научных публикациях. Или, как она сама говорила: «доводить всё до логического конца» [1, 301]. Творец в ней преобладал над другими позициями, а проектировщиком она являлась от Бога. Вместе с тем Эльна считала, что «каждая законченная работа перестает быть… значимой» [1, 300]. Но остаётся ценный для человека экзистенциальный опыт. По-видимому, в этом проявлялись её постмодернистские предпочтения, выразившиеся в критическом отношении к устоявшимся научным канонам и в пренебрежении авторскими амбициями («смерть автора» и пр.).

«Принципал» и «культуртрегер». Провинциальный человек – это человек, отличающийся от других людей, прежде всего, своей укоренненностью в традиции того края (места), в котором он живет и работает. Его противоположностью выступает принципал (от лат. principalis – главный), в буквальном смысле человек, находящийся всегда в центре производства культурных событий и процессов. Поэтому его в полной мере можно назвать культуртрегером (от нем. Kulturtrдger – распространитель культуры).

Эльна Александровна обладала качествами принципала и культуртрегера. Её нельзя было представить на вторых ролях. Она всегда играла главные роли, чем бы ни занималась. Неистовство Эльны проявлялось во всём – в науке, общении, на работе. Но больше всего её волновали научные исследования. Здесь она была бескомпромиссной и готовой на самые решительные действия. В любой дискуссии Эльна Александровна проявляла настойчивость и упорство, которым можно было только позавидовать. Нередко она срывалась на повышенной тон и могла быть чрезмерно резкой, но всё, кто её знал, понимали, что причиной этому была необычайная увлеченность и стремление во что бы то ни стало отстоять свою позицию. Среди друзей ей прощалось многое, хотя посторонние люди считали её конфликтной.

Характер человека проверяется не тем, что он говорит о себе сам или что о нём думают другие люди, а в его поступках. Поступки Эльны всегда были решительными, как и она сама. Да, своё несогласие с кем-то или с чем-то она выражала часто эмоционально. Но за всем этим стояла её глубокая убежденность и вера в свои идеи. Принципал в ней соединялся с культуртрегерством. Она любила студентов и целиком погружалась в процесс обучения. Можно с уверенностью сказать, что Э.А. Орлова являлась настоящим лидером наук о культуре. И свою лидерскую позицию она подкрепляла научными текстами.

Благодаря ей в научный оборот было введено множество новых научных терминов. Но особую роль Эльна Александровна сыграла в становлении социокультурной антропологии как научной и учебной дисциплины (см. прим. 1).

«Автор». Можно предположить, что одни субъекты мира жизни выступают главным образом как акторы, «исполнители», реализующие себя преимущественно в готовых проектах в качестве носителей различных традиций, а другие проявляют себя главным образом как авторы, т.е. разработчики собственных проектов и являющиеся главными инициаторами социокультурных изменений.

Эльна Александровна называла свой авторский стиль «программной эклектикой». Чего было больше в нём – программности или эклектичности – трудно сказать. Однако с уверенностью можно утверждать, что она демонстрирует нам большой стиль в науке, который обычно присущ цельным натурам. Как Автор Эльна Александровна предъявляла достаточно жёсткие требования к научной работе. «Что касается критериев оценки качества научных работ, то я полностью разделяю те, что считаются в науке общепринятыми. К обязательным следует отнести: четкую формулировку проблемы; ясные исходные допущения; последовательная логику рассуждений и доказательств; обоснованность и достоверность результатов; эвристичность теоретической модели. Необязательными, но желательными критериями можно считать: изящество теории или теоретической модели (первоначально они могут быть громоздкими, хотя и безусловно эвристичными); изящество изложения (автор может быть превосходным мыслителем, но владеть всего лишь стандартным письменным, а не изысканным литературным слогом)» [1, 303]. Именно к этому Э.А. Орлова стремилась в собственном научном творчестве. И многое из перечисленного ей удалось реализовать в своей исследовательской и педагогической практике. Её монографии и учебники пользуются заслуженным признанием (см.: [2-5]).

Э.А. Орлова является пионером научного движения в области культурологии и социальной антропологии, основы которого закладывались на рубеже XX и XXI веков. Не будет преувеличением сказать, что её имя навсегда вошло в отечественную историю наук о культуре.

Публичная личность. Эльна Александровна является, безусловно, публичной личностью, хотя многое в её жизни остаётся в тени. Она как яркая и неординарная личность любила быть в центре внимания. Но на этом её сходство с медийными фигурами заканчивается. Дальше вступает в силу её стремление к модерированию интеллектуального и коммуникативного пространства. Каждый, кто хотя бы один раз испытал на себе влияние Эльны Александровны, запомнил навсегда её манеру бескомпромиссного и напряженного в интеллектуальном отношении общения.

Публичность Э.А. Орловой выражалась в её страстном и неравнодушном отношении к науке, принципы которой она отстаивала всегда в различных дискуссиях и личных встречах. Её волновала ситуация, которая происходила в отечественной социальной науке. Она отмечала такие недостатки, как теоретическую зависимость от западной социальной мысли, технологическую слабость, излишнюю бюрократичность, отсутствие идейного плюрализма и примитивность теоретических объяснений социальной реальности. Она отвергала любые бюрократизированные объединения в философии и науке, справедливо считая, что они парализуют научную жизнь.

При этом Эльна Александровна выступала за обязательное преподавание гуманитарных дисциплин в вузе, в т.ч. и философии, хотя, с её точки зрения, следовало бы изменить саму структуру образования и преодолеть догматичность в преподавании.

Как публичную личность Э.А. Орлову не могла не беспокоить судьба социальной науки и её будущее. «Я думаю, что нашу социальную науку в ближайшем будущем не ожидает ничего хорошего. Первое поколение энтузиастов сходит со сцены.

Практически никто из значимых фигур старшего поколения не оставляет после себя не только сложившегося социально-научного направления или школы, но даже законченной оригинальной теории – пусть даже не крупномасштабной. Ни у кого из них нет последователей, которые продолжали бы незавершенные теоретические разработки» [1, 309]. И общество «дикого капитализма», которое находится в окружении постиндустриальных стран, не может обеспечить достойный уровень жизни своим ученым.

И это было сказано еще в 2005 г. Но спустя 14 лет ситуация в научном сообществе принципиально не изменилась. До сих пор никому из социальных ученых не удалось создать ни научную школу, ни крупную теорию. Подчеркиваю, именно теорию, а не концепцию. Концепции в отечественной философии и науке имеются, а вот теоретических моделей, всесторонне разработанных и сопоставимых с западными социальными теориями, фактически нет.

В чем же Э.А. Орлова видела публичную миссию социальной науки? В первую очередь, такая наука должна участвовать в формировании общественного мнения в стране. Во-вторых, «сегодня существует настоятельная необходимость активизировать функционирование профессиональных ассоциаций во имя защиты прав и свобод ученых, расширения сфер их гражданской независимости от государства. Я думаю, наступило время ученым начать отстаивать свои гражданские и культурные права и самим искать формы современного существования институциональной науки, понимая, что игры в экономический детерминизм, как это существует сегодня, – это культурная, а не природная форма; приоритеты в области бюджетного финансирования придумывают в общем-то случайные и не очень компетентные люди, служащие своим группам интересов и равнодушные к судьбам науки и ученых. К сожалению, реальность такова, что меры следует предпринимать самим ученым, а не отдавать свою профессиональную судьбу представителям совершенно иной субкультуры, несопоставимой с научной, т.е. на откуп бюрократическим системам» [1, 308].

Свободные профессиональные ассоциации ученых должны, в конечном счете, сменить бюрократические научные объединения.

Профессионал и мастер. Как известно, в рамках культуры профессионализма человек становится, в конце концов, настоящим знатоком своего дела, а также ярким представителем профессии. Мастер – это не только знаток своего дела, но и учитель, который пользуется заслуженным авторитетом у учеников. Мастерство формируется на пересечении системного и жизненного миров человека. Это – неформальная характеристика профессиональной деятельности и заслуженный итог его творческих усилий.

Именно таким признанным еще при жизни мастером была и остаётся в нашей памяти Эльна Александровна Орлова. Да, ей иногда не хватало терпения. Её часто переполняли эмоции. Но не это привлекало в ней окружающих людей. Четкость высказываний и точность формулировок, за которыми чувствовались глубокие убеждения, – вот что бросалось в глаза уже с первого знакомства с ней. А еще постоянная забота о своих последователях.

Да, Эльна была избирательна в людях и предпочитала поддерживать отношения с теми, кто принимал её «программную эклектику» и ценил такие качества, как острота ума, креативность и академическую основательность. Именно это, а также внимание к тем, кого ей удалось увлечь и повести за собой, делало её блестящим мастером. Я знаю многих людей, кому Эльна Александровна помогла с формулированием исходных идей исследования или с обоснованием концептуальных положений.

Э.А. Орлову можно с полным основанием отнести к профессиональным ученым. При всех недостатках отечественной науки она отстаивала профессиональные ценности и не принимала спекулятивных рассуждений философов. Будучи одним из участников дискуссии о современном состоянии российской философии, Эльна Александровна резко критически высказывалась в её адрес. «В России философия, а, следовательно, философы отсутствуют, поскольку в рамках культуры доминирует партикуляризм в так называемой профанной зоне социокультурного пространства и внерациональная вера – в сакральной. К рациональным обобщениям в этой культуре отсутствуют навыки и привычка» [6, 138]. Поэтому философию нельзя назвать профессией. Она выступает скорее метафизической рефлексией, к которой обращается любой зрелый ученый.

Конечно, с этими и некоторыми другими высказываниями можно не соглашаться. Но ведь в каждой критике имеется, как известно, доля истины. Так, например, с её точки зрения, обязательным для науки и конкретного ученого является следование парадигме или исследовательской программе. Философы, которые не задумываются над основаниями собственных исследований, оказываются «сапожниками без сапог». Должен отметить в свою очередь, что это относится не только к ним, но и ко всем отечественным гуманитариям. К тому же многие из них являются приверженцами той или иной традиции и демонстрируют нам высокую культуру философствования.

Выше уже отмечались те качества, которые Эльна Александровна ценила превыше всего в профессиональном ученом. Это – теоретик, не чуждый эмпирии и способный переводить теоретические положения в сферу технологий, эрудит, популяризатор. Но ведь профессионалами не рождаются, ими становятся. И здесь нужны, прежде всего, «стартовые возможности – знание иностранных языков, широкий доступ к информации, большая, по сравнению с предыдущим поколением, внутренняя раскрепощенность» [1, 311]. Нужна также развитая институциональная среда.

Но для профессиональной социализации молодых ученых в российском обществе пока еще нет подходящих условий. Э.А. Орлова указывает на причины – отсутствие рабочих мест в ведущих научно-исследовательских учреждениях, низкая заработная плата молодых научных сотрудников, равнодушие и цинизм, формализм и бюрократизм в работе административного персонала.

Высшей точкой профессионального развития ученого Э.А. Орлова считала создание последним собственной научной школы. «Под научной школой принято понимать совокупность исследований, порождающих систему взглядов, концептов, категорий, познавательных моделей и теорий, базирующихся на общих исходных допущениях, относящихся к одной предметной области и связанных с решением проблем определенного класса. Я полностью присоединяюсь к такому определению.

Но для формирования школы нужны лидеры и последователи. И если в России есть ученые, которые могли бы стать лидерами научной школы, то в российских социальных науках не сложилась еще культура последователей» [1, 306].

И это понятно. Ведь отечественная социальная наука существует в новом качестве сравнительно недавно. Пока в ней не хватает сильных теоретических течений и фундаментальных теорий, которые могли бы послужить основой для преемственности поколений. В то же время такая наука, чтобы соответствовать мировым стандартам и быть мобильной, должна становиться экспериментальной. Она нуждается, с точки зрения Эльны Александровны, в содержательной модернизации в соответствии с критериями качества профессиональной деятельности.

Э.А. Орлова была убеждена, что необходимо разделить функции исследователя и преподавателя – транслятора знаний. «Исследователь ориентирован на получение нового знания, на решение внутринаучных или социальных проблем. Он должен быть открытым к неожиданностям со стороны изучаемой предметной области и всегда понимать, что любое получаемое им знание относительно и условно. Соответственно его позиция всегда критична, и ему противопоказаны догматизм и доктринерств. Первая позиция ориентирована на продвижение от познанного к непознанному, на формулирование новых познавательных проблем, на формирование новых предметных областей изучения. Вторая – на интеграцию уже имеющегося знания, на приведение его к форме, значимой для широкого социокультурного контекста» [1, 309]. Но такое разделение функций не исключает их совмещение в лице одного человека, обладающего значительным научным потенциалом и способностями к преподаванию. Именно таким человеком была и остаётся в моих глазах Эльна Александровна. Ей удалось совершить невозможное: успешно соединить в своей деятельности исследования и обучение, доведя их до уровня искусства. Благодаря этому её научные труды, базирующиеся на фундаментальных исследованиях, до сих пор пользуются у студентов неизменным спросом.

«Человек мира». По степени привязанности к месту (территории, месту проживания) я различаю также местоблюстителей («патриотов») и космополитов («людей мира»). В отличие от большинства космополитов Эльна Александровна не отличалась в последние десятилетия склонностью к путешествиям и смене устоявшего образа жизни. Но её объединяло с ними стремление к «миру без границ», комфорту и возможностям творческого развития.

Если же пытаться определить то, в чем состоял конфликт Э.А. Орловой с миром, то я его выражу кратко: в своём воображении мыслями она жила в другое время. Вторым идейным источником её творчества после феноменологии является философия постмодернизма. Бюрократическая действительность и реалии «дикого капитализма» никак не соответствовали представлениям Эльны Александровны о должном.

О некоторых людях можно говорить, что они «не от мира сего», о других – то, что они находятся «в мире с миром». Эльна Орлова была человеком сложным и противоречивым. Её увлечения искусством или научные занятия, так или иначе, связаны с Западом. Однако и фанатичной западнистской её тоже нельзя назвать.

Скорее всего, она как человек, профессионально занимающийся культурной антропологией, открыта всем течениям, а, значит, ничто из огромного культурного разнообразия ей не чуждо. Вот в этом, пожалуй, и состоит весь космополитизм Э.А. Орловой.

Из всех позиций, занимаемых Э.А. Орловой в разные периоды жизни, необходимо, на мой взгляд, выделить то, что их объединяет и нанизывается на единый смысложизненный стержень. Это – творчество в самом широком смысле, понимаемое как жизнетворчество. Она реализовала свой проект в науке и образовании под названием «Социальная и культурная антропология». Ей удалось заложить фундамент методологии изучения социокультурных процессов. Эльна Александровна заявила в полный голос о публичной миссии социальных наук и их вкладе в построение гражданского общества России. Ей же принадлежит заслуга в отстаивании профессиональных ценностей ученого, высокое звание которого она с честью пронесла почти на протяжении полвека.

Таким образом, Эльна Александровна Орлова выбрала в своей жизни «смешанную» жизненную парадигму, что и предопределило предпочтительный для нее набор позиций. В системном мире она занимала позиции «творца», принципала, автора, публичной личности и профессионала, а в жизненном мире – эксперта и космополита. И её в полной мере можно назвать человеком без границ. Благодаря своей неуемной энергии и невероятному трудолюбию она расширила рамки возможного и стала тем, кем она стала – Орловой Эльной Александровной. Такой я (и, надеюсь, многие из нас) запомню её навсегда.

ЛИТЕРАТУРА

  1. Интервью с профессором Э.А. Орловой / Орлова Э.А., Резник Ю.М. // Личность. Культура. Общество. – 2005. – Т. 7. – Вып. 2 (26). – С. 299 – 311.
  2. Орлова Э.А. Культурная (социальная) антропология: Учеб. пособие для вузов. – М.: Академический проект, 2004. – 480 с.
  3. Орлова Э.А. История антропологических учений: Учебник для студентов педагогических вузов. – М.: Академический проект, 2010. – 621 с.
  4. Социокультурная антропология: История, теория и методология: Энциклопедический словарь /
    Под редакцией Ю.М. Резника. – М.: Академический проект, Культура; Киров: Константа, 2012. – 1000 с.
  5. Теория культуры: разнообразие подходов и возможности их интеграции / Под ред. Ю.М. Резника. –
    М.: Научно-политическая книга, 2012. – 479 с.
  6. Современная отечественная философия: люди, система идей и институты // Личность. Культура. Общество. 2017. Т. 19. Вып. 3-4 (95-96). – C. 131-198.

Примечания

  1. См., например: Резник Ю.М. Мир жизни человека (событийный подход). – М.: ИФ РАН, 2018. – 103 с.
  2. С Эльной Александровной мы начали активно сотрудничать в середине 1990-х гг. Она была автором ряда изданий, вышедших под моей редакцией, в т.ч. сборника материалов «Социальная антропология в вузе» (М., 1997), сборника научных трудов «Наука о культуре и социальная практика» (М., 1998) и др.
    Именно при активном участии Э.А. Орловой был разработан пакет программ по специальности «Социальная антропология» (см.: Сборник примерных программ дисциплин федерального компонента цикла ОПД ГОС ВПО второго поколения по социологии и социальной антропологии. Специальность 35.01.00. Социальная антропология. Для вузов РФ. – М.: Международный университет бизнеса и управления, 2003. – 321 с.). Но самый фундаментальный проект, над которым мы работали вместе свыше пяти лет, – энциклопедический справочник «Социокультурная антропология: История, теория и методология» [4]. Свою же методологическую программу Эльна Александровна изложила в коллективной монографии «Теория культуры: разнообразие подходов и возможности их интеграции» [5].

Опубликовано: ЛИЧНОСТЬ. КУЛЬТУРА. ОБЩЕСТВО. 2019. Т. XX. Вып. 3-4 (№№ 99-100). – С. 293-298; Том XXI. Вып. 1-2 (№№ 101-102). – С. 258-273.