Интеллект плюс страсть
(вспоминая об Э.А. Орловой)
Г. Нейгауз определял талант как сочетание интеллекта и страсти. Он имел в виду талант в искусстве. Роль страсти в научной деятельности изучена мало. Однако любой знакомый с Эльной Александровной Орловой согласится, что она относилась к тому редкому типу ученых, талант которых, безусловно замешан на страсти, вдохновении, смелости и постоянном стремлении расширять пределы познания. Она из тех ученых, которые за свои убеждения пойдут на костер.
Будучи ученым-теоретиком, она с не меньшей увлеченностью занималась прикладными вопросами. Ее интересовало, какие возможности могут обеспечивать разрабатываемые ею теоретические позиции при решении реальных социокультурных вопросов. В этой связи Орлова занималась культурной политикой, социокультурными программами и проектами, разработкой технологических схем парадигм социального взаимодействия, проблемами чтения и развития библиотек и многими другими темами. Помимо этого писала книги, участвовала в конференциях, семинарах, преподавала в вузе, занималась с докторантами и аспирантами.
Мои отношения с Орловой складывались как раз в русле прикладной тематики. Я познакомилась с Эльной Александровной в 1993 году, когда работала в Министерстве культуры РФ. Формировалась новая культурная политика, в том числе концепция образования в сфере культуры и искусства. Решалось, что делать с институтами культуры: либо их реформировать, либо передать в ведение Минобразования. По поручению министра Е. Ю. Сидорова я возглавляла рабочую группу по исследованию институтов культуры. Мы изучили ситуацию внутри вузов и востребованность выпускников на региональных рынках труда. В Департаменте образования Министерства культуры нам порекомендовали для полноты картины обсудить качество образовательных программ и их соответствие потребностям изменившейся социокультурной среды с Э.А. Орловой, которая проводила их экспертизу.
В телефонном разговоре Эльна Александровна сразу проявила интерес к теме, выразила готовность принять участие в нашей работе и пригласила обсудить это у нее дома в неформальной обстановке. Общаться с Орловой было легко, она открыта, доброжелательна и активна. Ситуацию понимает и оценивает с полуслова, сразу предлагает конструктивные варианты решения проблем. С первых же минут вы ощущаете, что знакомы с ней уже много лет.
Эльна Александровна стала основным идеологом в области социальной политики Министерства культуры РФ, разработкой и реализацией которой занимался возглавляемый Ю. В. Гафуровым отдел социальной политики. Ее идеи были положены в основу федеральных программ «Дети-инвалиды», «Социальная реабилитация инвалидов средствами культуры», «Патриотическое воспитание молодежи».
На основе нашего отдела социальной политики, Орловой и ее коллег из Российского института культурологии, заместителем директора которого она тогда была, сложилась творческая группа, которая совместно проводила круглые столы по актуальным социальным проблемам и вопросам, разрабатывала федеральные программы, издавала научно-методические материалы и многое другое. Именно в это время удалось впервые опубликовать работу Орловой по социальной эффективности.
Эльна Александровна работала с энтузиазмом и даже дерзостью, не боялась предлагать подходы и решения, не совпадающие с общепринятыми. Так Э.А. Орлова последовательно отстаивала позицию о приоритете элитарного творческого образования перед культпросветом, лежавшим в основе подготовки специалистов в институтах культуры; об изменении подхода к культурному наследию, музейному делу и др. Свою точку зрения она отстаивала на любом уровне, не взирая на должности и регалии оппонентов. Однажды на заседании правительства Орлова шесть раз не давала возможность вице-премьеру В.И. Матвиенко завершить обсуждение вопроса, по которому выступала, поскольку еще не исчерпала все свои аргументы. Эльна Александровна говорила: «Мое дело прокукарекать, а взойдет солнце или нет – уже не мое». В 90-х годах Орлова активно участвовала во всевозможных публичных мероприятиях, связанных с культурной политикой: участвовала в разработке ежегодной Федеральной программы сохранения и развития культуры, на основе которой работала вся система Министерства культуры РФ, выступала с докладами, писала концепции, формировала социокультурные программы и т.д.
При общении с Орловой приходилось невольно интеллектуально напрягаться, чтобы соответствовать определенному уровню. Она задавала высокую планку в разговорах о науке, искусстве, политике, религии и т.п. При этом она была удивительно открыта, щедро делилась своими размышлениями и научными находками. Вероятно, ей необходимо было проговаривать свои мысли, чтобы двигаться дальше. Нередко от нее доводилось слышать оригинальные и новаторские идеи, гипотезы или заключения. Так от нее я узнала о том, как использование в социокультурных исследованиях многозначных, интуиционистских, конструктивных, модальных, релевантных и прочих неклассических логик может быть полезно в методологическом отношении.
Орлова была смелым ученым, первопроходцем, новатором. Ее научные планы были масштабны и амбициозны. Последние несколько лет она работала над теоретической трилогией, которая, по ее мнению, должна была способствовать развитию социологии как науки. Первые две книги уже изданы, это – «История антропологических учений» (2010), посвященная исходным основаниям социокультурных исследований, и «Социология культуры» (2012), где она предлагает теоретическую модель социокультурного пространства. Завершить трилогию должна была «Методология социокультурных исследований». К сожалению, довести до конца этот фундаментальный труд она уже не успела… Нереализованными остались ее замыслы написать книги о культурных стилях, тропах и некоторые другие.
Все знают о необыкновенном трудолюбии и работоспособности Орловой. В последние годы любимым ее времяпровождением была работа за компьютером в своей комнате с зашторенными окнами. Эльна Александровна могла просидеть за компьютером до четырех часов утра, редактируя чужую статью, диссертацию, диплом. У нее много лет не было отпуска, продолжительного отдыха. Сколько ее помню, она всегда что-то писала, переводила, редактировала, читала. Она говорила, что занятия наукой для нее – это форма ретритизма. Своей любимой наукой она могла заниматься все свободное время, полностью погружаясь в свои труды. Отдыхала она от них, играя в интеллектуальные компьютерные игры и рисуя. Рисовать на компьютере она начала сразу, как только его освоила. В основном рисовала облака, которые очень любила за их изменчивость и разнообразие форм. С гордостью показывала свои рисунки.
Орлова не любила официоза, предпочитала неформальные встречи, которые проходили в ее старомосковской квартире в арбатских переулках. Это был настоящий профессорский дом, где царили книги, картины и два кота. Попадая туда, вы сразу окунались в атмосферу интеллектуального уюта, доброжелательности и сердечности. Прийти к ней можно было по любому поводу: с проблемой или просто соскучившись. Можно было позвонить в любое время и сразу же услышать: «конечно, приходите».
Эльна Александровна относилась к той породе людей, которые закручивают пространство вокруг себя. Она притягивала людей своей увлеченностью, конструктивностью, позитивностью и открытостью. Она всегда была в центре любой компании, свободно чувствовала себя среди ученых, музыкантов, художников, поэтов, чиновников, студентов. Всем с ней было интересно. В молодости она дружила с Ю. Алешковским, А. Вознесенским, позже с пианистом В. Селивохиным, дирижёром Ю. Симоновым, Славой Зайцевым и многими другими интересными и знаменитыми людьми.
Особо важным для меня ее качеством было умение создавать жизненные смыслы для других людей. Она это не только умела, но и любила делать. Люди обращались к ней по разным жизненным поводам: в ситуации кризиса, неопределенности, конкретной профессиональной или личной проблемы. Эльна Александровна полагала, что всегда надо стремиться повышать свой социальный статус, который она рассматривала как приращение ресурсов для дальнейшей интересной и ответственной работы и жизни. Естественно, что самой достойной целью она считала занятие наукой. Работа над кандидатской и тем более докторской диссертацией становится для человека на длительное время стрежнем, вокруг которого организуется вся его жизнь. Она побудила защитить докторские и кандидатские работы, написать книги, статьи несколько десятков людей. Я вхожу в их число и горжусь, что Орлова была моим научным руководителем.
Мне Эльна Александровна помогла несколько раз. Первый, когда я стала ее аспиранткой и защитилась у нее по теме организационной культуры творческих вузов. После этого я много лет занималась формированием корпоративной культуры и развитием управленческой компетентности руководителей в банковской сфере. Здесь мне очень пригодились знания, полученные от Эльны Александровны. Прежде всего она научила меня проблемному подходу. Умение формулировать проблемную ситуацию и, исходя из нее, разрабатывать проекты, программы, концепции помогало мне при формировании кадровой политики, оценке персонала, выработке показателей успешности управленческой деятельности. Также не раз я использовала сформулированные ею принципы и критерии оценки социальной эффективности. Параллельно я преподавала курс менеджмента в искусстве на факультете истории искусства РГГУ, в основу которого тоже были положены некоторые идеи Орловой.
Второй раз я обратилась к Орловой, когда захотела кардинально сменить место работы и тему. Она спросила: «Что Вам интересно?». И с ее легкой руки я начала заниматься социологией искусства. Эльна Александровна активно меня поддерживала, консультировала, терпеливо отнеслась к затянувшемуся поиску темы.
Однако когда через некоторое время из-за изменившихся жизненных обстоятельств я заявила, что не стану писать докторскую, а буду заниматься своей темой для собственного развития и повышения эстетического уровня, Эльна Александровна не выдержала. Она была возмущена такой «аморфной» целью, не предполагающей напряженной систематической интеллектуальной работы, и буквально требовала, чтобы это была если не диссертация, то книга. На том и сошлись.
Как-то в разговоре я призналась, что хотела бы научиться понимать современную музыку, основные тенденции и инновации в ней. Эльна Александровна не забыла об этом моем желании. И через некоторое время я получила приглашение участвовать в музыкальных вечерах, устраиваемых ею у себя на квартире. Организовала Орлова эти музыкальные встречи потому, что уже обдумывала свой следующий фундаментальный труд о культурных стилях. Поскольку ярче всего они проявляются в искусстве, то Эльна Александровна хотела проследить основные тенденции нового складывающегося стилистического направления на примере музыкального исполнительского искусства. Гораздо раньше в своей книге ««Современная городская культура и человек» (1987) она на примере музыкального исполнительства проанализировала личностные механизмы, связанные с самоопределением человека в сложном меняющемся мире. Орлова осуществила оригинальный анализ творчества музыкантов-исполнителей на основе разнообразных ориентаций в конструктивной позиции артистов.
Участниками нашего «музыкального салона», как мы его в шутку называли, было всего три человека: Эльна Александровна, выступавшая в данном случае как антрополог музыки, ее кузина Елена Григорьевна, музыковед, закончившая ленинградскую консерваторию, и я, не имеющая специального музыкального образования.
Наши встречи состояли из двух частей. Сначала мы прослушивали музыкальные записи с помощью компьютера. Пользовались обнаруженным Эльной Александровной замечательным сайтом classic-online.ru с обширным архивом классической музыки, где можно найти произведения практически всех композиторов и исполнителей.
Орлова выделила группу современных исполнителей (в основном ее интересовали пианисты и дирижеры), которые, на ее взгляд, чувствуют смену парадигмы, ищут новый стиль, музыкальный язык. Она называла их «наши» и относила к ним прежде всего Г. Гульда, затем Б. Глемсера, А. Шиффа, В. Афанасьева, Г. Соколова, Н. Луганского и некоторых другие. Среди дирижеров она, безусловно, выделяла Караяна. Ее мало интересовали виртуозы, в центре ее внимания были музыканты-импровизаторы, которые осуществляют поиск, эксперимент в процессе исполнения, уходят от изобразительности в музыке, ищут ее сущность – не музыкальные образы, а что стоит за ними, первоначала.
Эльна Александровна исследовала используемые музыкантами приемы перехода от целостности к дискретности, такие как разделение больших целостностей на микроцелостности, уход от линейности к мозаичности и пр. Обращала наше внимание на то, что у них нет главного и второстепенного, все главное; как они разделяют правую и левую руки, выделяют басы; как они играют со звуками, импровизируют с их интенсивностью и силой; выделяют паузами, темпами «эпизоды» (смысловые микроструктуры). Эльна Александровна считала, что им не важен зритель, они ищут, экспериментируют для себя, музыкальным языком создают, конструируют организующуюся в процессе исполнения неопределенность.
Особо Орлову интересовали музыкальные процессы. Так у Брукнера в Романтической симфонии (дирижер Караян) она смогла выделить шесть разных форм процессов: параллельные, цепочка, аккомпанемент и другие. А, например, в исполнении Г. Кремером и В. Афанасьевым Сонаты №1 Брамса Орлова анализировала, как осуществляется процесс поиска взаимодействия двумя такими разными артистами: ведь Кремера интересует непрерывность, а Афанасьева – дискретность. На ее взгляд, объединяются они только теневым звуком.
Выделяя в интерпретации классических и современных музыкальных произведений «нашими» исполнителями все эти моменты, Эльна Александровна постепенно отбирала основные приемы, из которых, по ее мнению, впоследствии сложатся главные принципы нового стилистического направления, которому еще нет названия.
Вторая часть нашего «музыкального салона» проходила за столом с непременной бутылкой шампанского, которое она очень любила, и традиционным лимонным пирогом к чаю. Мы обменивали впечатлениями, строили дальнейшие планы. Встречались мы около полутора лет. Последняя встреча состоялась 2 февраля 2018 года. В это время Эльна Александровна начала тяжело болеть, занятия все время переносились, затем был перерыв на лето, и больше мы уже не собрались.
Подобные истории с созданием жизненных смыслов случались со многими людьми. К ней можно было привести любого незнакомого ей человека, находящегося на жизненном перепутье, и она ему помогала. Я знаю историю с крупным бизнесменом, для которого работа над диссертацией о социальной ответственности бизнеса стала отдушиной в его нелегкой предпринимательской жизни. Для врача-терапевта Эльна Александровна предложила тему научной работы по психологическим аспектам его лечебной практики, работа над которой помогла выйти из профессионального кризиса. Однажды я привела к ней свою приятельницу, которая не знала, чем заниматься дальше, и которая ушла от Эльны Александровны с идеей и концепцией женского клуба. В каждого Орлова вселяла надежду и уверенность, что стоит захотеть и приложить усилия, все получиться. Сама она была этому лучшим подтверждением.
Орлова понимала, что в сложной современной обстановке людям надо выживать, пытаться решать свои проблемы на всех возможных уровнях, использовать все возникающие возможности. Она одобрила меня, когда я в силу ряда причин была вынуждена все лето проводить на даче и чтобы разнообразить свой дачный досуг устроилась работать в садовую лавку к своей приятельнице. Эльна Александровна всегда поддерживала активную жизненную позицию, в каком угодно проявлении и проекции. Помню, она с удовольствием выслушала мой рассказ о том, как я взялась за организацию строительства дороги в нашем садовом товариществе. Она с гордостью за меня заявила, что женщина с ученой степенью может все. В ответ похвасталась, что сама покрасила потолок в своей квартире, где высота стен более трех метров. Не имея стремянки, она использовала Большую советскую энциклопедию, 4 тома которой положила на стул, который поставила на стол. На тот момент ей было 78 лет!
Свое отношение к возрасту Орлова выражала фразой «женщине столько лет, на сколько она себя ощущает». Она ни в коей мере не считала себя старой. Последние несколько лет она занималась похудением не с целью оздоровления, а с эстетической целью. При встрече она первым делом спрашивала: «Ну как, я заметно похудела?». И тут же демонстрировала обновку: платье, шубку, туфли. Особой ее страстью были украшения. Она их постоянно покупала для себя и в подарок. Я ношу несколько таких ее подарков.
Эльна Александровна была мастером ярких запоминающихся афоризмов. Любимой ее присказкой было: «Человек – существо простенькое». Она не была поклонницей человечества как биологического вида, что не мешало ей любить отдельных его представителей. Ее не меньше интересовала жизнь животных. Мне запомнился рассказ о ее беседе со студентом-биологом. Узнав, что он занимается насекомыми, она обрадованно сказала ему: «Ну, вот, наконец, мне кто-то расскажет о социальной жизни пауков!». Вы слышали что-нибудь о социальной жизни пауков? Мы с арахнологом нет.
Когда-то она прочла научную статью об исследованиях жизни и поведения сообщества крыс в природных условиях на территории, достаточной для их полноценной жизни, но обнесенной сеткой под током. Длительные наблюдения позволили ученым зафиксировать процессы и формы поведения животных схожие с человеческими. Для обозначения этого феномена Эльна Александровна придумала слово «крысоморфизм» и часто его использовала. Она любила рассказывать про своих котов, у которых она наблюдала собственные ритуалы и церемонии. Например, она не раз замечала их необычные действия, напоминавшие ей молитву. Кошачьи формы взаимодействия она легко объясняла принятыми в социальных науках парадигмами. Орлова считала поведение животных еще мало изученным и не менее сложным, чем наше, и придерживалась точки зрения, что существуют общие принципы, лежащие в основе организации любых форм жизни.
Популярным стало придуманное ею слово «гуманятина». В него Эльна Александровна вкладывала все свое негативное отношение к журналистскому, чисто описательному, гуманитарному подходу к изучению предмета. Она была требовательна к чистоте научного жанра, учила: либо ты пишешь научную статью, либо эссе. Ее собственные тексты были образцом нормативного научного языка, очень непростого для восприятия неспециалистами. Мои студенты-искусствоведы с большим трудом осваивали ее учебник по социологии культуры, так как у них не было опыта работы с подобными научными текстами. В свое оправдание они говорили: «Нас же учат только гуманятине!». Они тоже полюбили это словечко и часто по делу его использовали.
Последние годы Орлова мало появлялась в публичном пространстве, не давала никаких интервью, не делала социальных прогнозов. В основном она писала и переводила книги (Ю. Кристева, Ф. Бродель), преподавала на социологическом факультете Государственного академического университета гуманитарных наук. Она любила своих студентов, считала, что писать курсовые и дипломные работы к ней идут самые лучшие. Про них она могла рассказывать часами. Мне запомнилось, как она отстаивала свое мнение о том, что студентов во время обучения в вузе необходимо побуждать проявлять социологическое воображение (!), ведь в дальнейшей их практической деятельности возможностей для этого будет очень немного.
Вопросы взаимодействия людей в малых социальных группах привлекали Орлову не только с теоретических позиций, она уделяла много внимания выстраиванию отношений со своим ближайшим окружением – родными и друзьями. Ей была близка так называемая философия малых дел. Она выделяла собственное социокультурное пространство, в границах которого творила свою личную жизнь. Для Эльны Александровны большой радостью были встречи с друзьями у нее дома. Она часто говорила, что праздники должны отличаться от буден. Для этого она складывала свои праздничные традиции и ритуалы. Приходя к ней в гости (даже если приходишь одна), следовало соблюдать установленные правила: нарядная одежда, украшения, туфли. Впрочем, все это было игрой, в которой участвовали по желанию, сама же она следовала принятым нормам строго. Для каждого события она выставляла соответствующую ему посуду и приборы, всегда настаивала, чтобы было горячее блюдо и т.п. Собирались по современным меркам поздно – в 17-18 часов. Но Эльна Александровна считала, что обед в приличном обществе должен состояться не раньше.
Почти 25 лет мы праздновали у нее Старый Новый год, ее день рождения и именины (30 сентября). Эльна Александровна была очень радушной и хлебосольной хозяйкой, при том, что она не проявляла большого интереса к кулинарии. Зато в общей застольной беседе она была королевой. Умела говорить образно, была яростной спорщицей, пересилить которую было непросто. Разговор плавно перетекал от спонтанно возникающих социальных и житейских тем к научным и обратно. Всегда было весело, содержательно, много шутили и смеялись. Эльне Александровне удавалось в одной компании соединять родственников и друзей, что не так часто практикуется. Костяк компании много лет сохранялся постоянным, и к нему могли добавляться разные новые интересные люди. Некоторые исчезали из круга общения Орловой на несколько лет, затем появлялись снова. Эльна Александровна, будучи очень эмоциональной, в конфликтной ситуации могла отказать от дома. Однако проходило время, она остывала, ссора забывалась, и она опять была рада видеть человека у себя в гостях.
Наступил январь 2019 года, прошел первый Старый Новый год без Эльны Александровны. Я думаю, что там, где она сейчас, она уже исследует непознаваемые явления. Наверняка у нее появились неплохая компания. А вот нам, оставшимся здесь, остро не хватает исходившего от нее света, радости познания и интеллектуальной беседы. Я думаю, каждый из нас потерял что-то очень дорогое, невосполнимое.